[Мужчина]

Кроме всего прочего, в этот раз мы не просто с вами едины, но мы еще и в себе. А я в это время покажу третий вариант. Вы оставайтесь, парни, в себе, и все. А я поддаюсь. В позволении. Вот вы меня давите, а я перевожу это движение в других направлениях. И не сопротивляюсь, и не падаю. Вот так делается та работа, которая русского мужика на колени ставит. И не сопротивляется, и не падает. А вот этой хитрости вы тоже должны будете научиться: как уйти от чужого воздействия, каким бы тонким, хитрым или сильным оно ни было.
Я предлагаю вам дать еще одно согласие. Научить вас быть хозяевами в собственном теле. А вот это тот эффект, который я, правда, не планировал, но очень желательный. Теперь посмотрите: как раз те, кто гибкие и падали, когда изучали движение, устояли, а конструктивная машина не смогла. То есть, неснятие конструкции, не смог устоять. Почему? Сломался. Эти, гибкие, стоят. Те, кто легко падал тогда, устояли, а конструкция стоять не сможет, она сломается. Почему? Потому что она есть как раз условность этого мира, она построена на договоре с миром, она целиком состоит, на самом деле, не из железяк, а из картинок этого мира, из узнавания. И когда вы начали воздействовать, она, зависимая от мира (цели-то, помните, большей частью чужие), автоматически принимает ваши установки, подчиняясь им. Почему? А задача у этих чужих целей - сделать тебя слугой остальных. И ты подчиняешься непроизвольно. Это пятая колонна в тебе, это засланный в тебя десант, это диверсанты, которые тебя делают рабом. И ты хоть умри, сопротивляясь.
Я хочу, чтобы это вы сейчас увидели. Молчание сохранили и пошли прописали. Прописали все, что увидели, и особенно вот это великолепное завершение... Целеустроение, ребята, и крещение. В тишине. Пока не пропишете в тишине, сохраните это для себя, чтобы не ушли образы, не засалились.