[Malishka]

Я родилась 26 лет назад в городе. Просто в городе. В небольшом городе, довольно зеленом летом, местами пыльном, местами уродливом. Впрочем, я никогда его особенно не любила. Признаюсь, каюсь, но это так.
В детстве я была ангелом. Я точно это помню, хотя подробности моей жизни до 6-7 лет почти совершенно стерлись из моей памяти. Но дело же не в них, правда? Я помню все, что чувствовала. Чувствовала сильнее всего запахи. Прекрасный запах влажной земли после дождя, едва уловимый аромат весны в февральском воздухе, запах грибов в осеннем лесу, запах паркета дома, радостный запах летнего утра. Они рассказывали мне, что жизнь прекрасна, и я им безоговорочно верила. Жизнь прекрасна, как думаете? Если скажете, что прекрасна, я Вам поверю. Последний раз я осмеливаюсь кому-то верить. Нет, не кому-то, а Вам, почему – не знаю. Не лишайте меня этого, прошу Вас.
Ну так вот, я отвлеклась. Были поездки на море каждым летом, были утренники в детском саду, были подружки, были белые гольфы с праздничными туфлями, было красивое голубое платье, была моя любимая молочная вермишель, газировка с сиропом, молоко в стеклянных бутылках, пюре с курицей с томатным соусом, были солнечные яркие дни, были походы в лес за грибами, была вкуснейшая вода из колодца. Надеюсь, Вы понимаете, что курица была не просто курицей, море не просто морем, что каждый компонент моего счастливого детства дарил мне огромное свежее и вкусное наслаждение, которого мне так не хватает сейчас, и которое я так напрасно пытаюсь обрести вновь.
Еще мама. Пусть не обижается сейчас папа на меня. Но мама, мама, мама. Тепло, свет, любовь, жизнь. Мама, откуда ты их столько взяла? Я своим детям, кажется, и сотой доли не даю.
Потом было плохо. Умерла бабушка, стало очень плохо маме. И нам всем. Мама заболела чем-то страшным, врачи ее сильно напугали, сказали, что жить не будет. Я плакала каждой ночью. Я не могу много писать об этом.
Почему-то и денег мало стало. Я была во втором классе. Меня начали потихоньку травить учителя и одноклассники. У меня не хватало то чего-нибудь из одежды, то каких-нибудь канцелярских принадлежностей, то не было денег на какие-нибудь сборы, которых в школе было великое множество.
К нам домой стали реже заходить гости, да мы их особенно и не ждали. Было мало еды, да и радости мало. Папа уволился с постоянной работы, решил зарабатывать на «халтурах». Были вечера, когда мы втроем сидели голодные и ждали папу. Папа приносил полный пакет продуктов, чего-то самого вкусного, чтобы порадовать нас. Тогда был праздник. Или приходил с пустыми руками. Часто выпивший. Тогда были скандалы, слезы, мои истерики.
В детстве до боли любила маму. И сейчас люблю. Но очерствела, что ли. И эгоистичнее стала. А тогда любая мамина обида резала меня до крови по сердцу. Хотелось умереть. Очень сильно хотелось. Тем более, что мама хоть и заставила себя жить, вопреки пророчествам врачей, болезнь давала о себе знать. Перестали разгибаться пальцы на обеих руках. Это было очень страшно, изменения происходили на глазах. И слова врачей… Скажите, зачем врачи говорят такие жестокие слова?
А мама тогда любила папу. Очень сильно. И ждала от него силы. Господи, мама, да ты же сильнее нас всех вместе взятых.
Тогда уже если была радость, она была через силу. Она была напускная, бравада, чтобы идти дальше, чтобы не выпасть из жизни. И здесь зачинщиком тоже мама была. Только на свои дни рождения мама не могла скрыть разочарования. От того что не было радости настоящей, не было счастья. Папа боялся маминых дней рождения. А я потихоньку стала бояться всех семейных праздников, они почему-то все плохо заканчивались.
Папа тоже болел очень сильно одно время. Работать не мог практически. И боялся. Сильно боялся смерти. Это чувствовалось. Потом поехал в другой город, где живет папина мать, сестра. Там хороший хирург вылечил его.
Помню маму, продающую яйца на улице в мороз… Помню, как я замирала, когда мама играла на пианино "К Элизе" Бетховена. Помню, как мама вязала нам свитера. Красивые тёплые свитера.
Помню, как я зашивала свои сапоги с утра перед школой. А на следующий день приходилось опять. И так каждый день. Помню как надо мной смеялись из-за кроссовок двоюродного брата, который я добрые полтора года относила, хотя они на были на 4 размера больше, чем надо.
И все же мы с братом учились в самой престижной школе города (мама!), брат занимался танцами, акробатикой, плаванием, каратэ (мама!), я гимнастикой, танцами, музыкой (мама!). Мама следила чутко за тем, чтобы мы получили хорошее образование. Брат всячески пытался отлынивать от учебы, чем очень огорчал маму. Кроме того, мы все с детства были горячими поклонниками книг. Пожалуй, книги, да еще долгие задушевные беседы, которые время от времени случались за нашим семейным столом, были отдушиной. Книги научили жить меня в своем собственном мире, который дополнялся моими фантазиями, искаженными представлениями о внешнем мире, стихами, рисунками, музыкой. Позже мне пришлось предпринять очень много усилий, чтобы вырваться из этого мира в реальность, и научиться ходить по земле, а не летать над ней.
Зачем мне это надо было?
Я начала взрослеть. Вот и весь ответ.
Я очень рано заинтересовалась парнями.
Мне очень рано захотелось свою семью, мужа, детей, дом.
И я встречалась.
В 13 лет был мой первый мальчик. До сих пор не поворачивается язык назвать его первой любовью. Впрочем, спустя несколько месяцев после нашего расставания, я полюбила его, хотя, пожалуй, не совсем так, как ему хотелось бы. Просто как родного. И до сих пор к нему так отношусь. А тогда я ему сделала больно. Прогнала без причин. Как отрезала. Почему? До сих пор не знаю. У нас была очень тесная духовная связь. Он был очень привязан ко мне, да и я к нему тоже. Он меня любил.
В 14 лет сделали больно уже мне. Рассказывать не буду, история самая обычная, хотя от этого не менее драматичная для меня. Тогда было затоптано мое детство. После этого я долго притворялась ребенком, чтобы не огорчать близких.
Потом я несколько лет находилась в чистилище между детством, в которое мне дорога была уже закрыта, и взрослой жизнью, до которой пока было далеко, да и к которой я была еще совсем не готова.
Так и не пойму, был ли это гормональный всплеск, который давал мне ощущение дикого одиночества и заставлял находиться в постоянном поиске близкого человека, или начинающаяся душевная пустота, которую требовалось заполнить.
Позже родители стали довольно строго контролировать меня, но этот момент упустили, видимо, думая, что я была еще слишком маленькой. Хорошо, что до сих пор они ничего об этой стороне моего отрочества не знают. Я бы от стыда сгорела.
Были издевательства в школе, была кличка «скунс» (до сих пор думаю с ужасом, вдруг от меня действительно воняло), были вылазки на дискотеки в маминых нарядных кофточках, была зависть к подружке, у которой были красивые наряды и куча воздыхателей. Были истерики мои. По перилам балкона ходила (на 15 этаже). Смерти не боялась, маминой боли не хотела. Чего-то другого боялась. До сих пор боюсь. Кто бы мне подсказал чего… Пустоты... Одиночества… Ненужности… Беспомощности… Только все это в одно сливается. Липкое мерзкое вязкое. Парализует меня, не дает дышать, не дает жить. Кто меня спасет? Я пыталась сама. Не получается…
Хочу про папу написать. Папа – человек космоса. Непредсказуемый, не ответственный ни перед кем. Как ветер. Может принести тепло или заморозить, может приласкать или убить. Любила и люблю. Но не так как маму. А с удивлением, немного с обидой, много с болью. Почему? Уходил. Уходил. Снова уходил. Приходил. Приходил. Приходил. Половина моего детства на качелях. И ждали ведь, и скучали. И уходил неожиданно, когда никто не думал, что уйдет, и приходил неожиданно. Обида за маму. Похоже папу та же болезнь мучает, что и меня.
Кто меня спасет… Почему-то все жду мужчину-спасителя. Не слишком ли многого я требую от простых смертных? Каждый раз велась на любого негодяя, который пообещает мне покой, защиту, нежность и любовь. Умею ли я любить? Вряд ли, я почти мертвая, почти совсем пустая, но привязываюсь сильно. Потом очень больно отдирать. С мясом, с кровью.
Особенно боюсь сейчас умных, нежных, чувствительных. Ох, как они больно делают. Как изощренно уничтожают. В тот момент, когда открываешь душу, они плещут в нее серной кислотой или открывают дверь и уходят. А мне холодно и страшно. А я умираю.
Вы ведь не такой, нет? Я так боюсь, Вы очень похожи на такого. В Вас столько нежности, понимания, ласки, Вы так умны. Не делайте мне больно, пожалуйста. Это моя последняя отчаянная попытка взлететь. Я так долго копила силы для нее. НЕ УБИВАЙТЕ МЕНЯ. Возьмите меня под свою крыло, возьмите меня за руку. Пожалуйста, не отпускайте, не бросайте меня. Если не Вы, то кто? У кого хватит понимания, сил, нежности? Только вот любите ли Вы меня?