СИЛАЧ ГУНЬИ БО
Гуньи Бо прославился среди князей своей силой. Танци Гун поведал о том чжоускому Сюань-вану, и царь, приготовив дары, пригласил удальца к себе. Когда тот явился, Сюань-ван оглядел его: немощный, тщедушный... И царь, усомнившись в душе, недоверчиво спросил: - Какова же твоя сила?
- Силы моей, - отвечал Гуньи Бо, - довольно, чтоб переломить ножку весеннему кузнечику или оторвать крылышко осенней цикаде.
И тогда царь сказал, побагровев от гнева:
- У моих силачей хватит силы, чтоб разодрать шкуру носорога и утащить за хвост девятерых быков - и все же я в досаде на их слабость... Когда же это ты, способный лишь переломить ножку кузнечику да оторвать крылышко цикаде, ухитрился прославиться силой на всю поднебесную?!
Гуньи Бо, глубоко вздохнув, поднялся с циновки и сказал:
- Как хорошо вы спросили, государь! Осмелюсь вам ответить по всей правде. Наставником моим был некий Шан Цю-дзы. Во всей Поднебесной не было равного ему в силе, а ближайшие его родичи об этом и не подозревали. А все оттого, что он никогда не пускал свою силу в ход. Мне довелось однажды услужить ему, рискуя жизнью, и он мне поведал:
- Все стремятся увидеть невиданное - а ты гляди на то, на что никто не смотрит. Все стремятся овладеть недоступным - а ты займись тем, чем все пренебрегают... Поэтому-то те, что учатся видеть, начинают с того, что смотрят на воз с дровами. А те, что учатся слышать, начинают с колокольного звона. Ведь если кому легко внутри - нет для того и внешних трудностей. Если же нет внешних трудностей - тогда и слава не выйдет за пределы семьи.
Ныне же слава обо мне разошлась среди князей: стало быть, обнаружив свои способности, нарушил завет учителя. И все же слава моя - не в похвальбе своей силой, а лишь в том, что способен ее проявить. Разве это не лучше, чем бахвалиться силой?
|